В Нидерландах предложено легализовать эвтаназию детей: 10 неудобных вопросов от медицинского юриста.

Пока большинство новостных лент заняты эпидемией COVID-19, практически незамеченным прошло событие, которое может существенно повлиять на развитие медицины и права, причем в мировом масштабе. Правительство Голландии одобрило планы разрешить эвтаназию неизлечимо больных детей возрастом до 12 лет. Именно с таким заявлением выступил Министр здравоохранения Нидерландов Хуго де Йонге. При этом Министр особо подчеркнул, что действующие законы об эвтаназии менять не придется, будет лишь снято ограничение по возрасту («The current laws would not need to be changed, the health minister said, but doctors would be exempt from prosecution for carrying out an approved euthanasia on someone in this age range»).

Признаюсь, что эвтаназия детей — это тяжелая тема, и об этом сложно писать. Большая часть отечественных СМИ прошла мимо этой новости, тем более это «далекая Голландия». Но причины насторожиться есть. Попытка законодательно легализовать эвтаназию для детей до 12 лет лично мне кажется очень опасной тенденцией. Не будем забывать о том, что те или иные законодательные новации, введенные в странах Западной Европы, со временем распространяются и на другие государства, неофициально приобретая определенный наднациональный характер.

Как медицинский юрист, знакомый к тому же с европейским законодательством, я не могу не сказать о негативных последствиях такого решения. Очень странно то, что Министр здравоохранения Нидерландов не видит (или не хочет замечать) того, что эвтаназия детей противоречит как общеевропейским договорам, так и национальному законодательству Нидерландов. Он не видит никаких проблем, у меня же к такой инициативе есть вопросы …. 10 неудобных вопросов.

Говоря об эвтаназии, мы все обычно представляем безнадежного онкологического пациента или же парализованного, навечно прикованного к постели. Однако Нидерланды печально «прославились» весьма оригинальным подходом к эвтаназии. В этой стране эвтаназия допускается при психических расстройствах, в том числе депрессии. Все мы помним нашумевший случай эвтаназии Ноа Потхевен. Однако там эвтаназия была хотя бы пассивной. К сожалению, в Нидерландах практикуется и активная эвтаназия пациентов, единственным показанием к которой является «депрессия» (наиболее известен случай Аурелии Броуэрс, которая была подвергнута эвтаназии вследствие депрессии, невзирая на физическое здоровье).

В случае разрешения эвтаназии несовершеннолетних возрастом от 1 года до 12 лет создается риск открыть настоящий «ящик Пандоры» (я не забыл, что такая эвтаназия уже формально разрешена в Бельгии, но там она применяется не чаще пары раз в год— и даже такая практика встречает очень серьезную критику общественности). Ибо перед нами встают сложные, практически неразрешимые вопросы, имеющие отношение не только к этике и медицине, но и к праву.

Позволю задать себе несколько таких вопросов:

1. Закон, регулирующий эвтаназию в Нидерландах («The Dutch Termination of Life on Request and Assisted Suicide (Review Procedures) Act»), включает в себя 6 неотъемлемых принципов проведения эвтаназии, среди которых есть и такой: врач обязан проинформировать пациента о его будущем состоянии и о его прогнозе («physician has informed the patient about the situation he was in and about his prospects»). Подчеркиваю, что это не просто «благие пожелания», а обязательная для выполнения норма законодательства Нидерландов. Если говорить точно, то это пункт «с» статьи 2.

Соответственно, у любого здравомыслящего человека возникает вопрос: каким именно образом собирается врач проинформировать ребенка возрастом, скажем, от 1 до 6 лет о его будущем состоянии и прогнозе? И много ли сможет этот ребенок понять из его объяснений?

2. Еще один пункт (п. «d» всё той же статьи 2) говорит о том, что врач и пациент пришли к убеждению в том, что другого разумного решения ситуации не существует («the physician and the patient hold the conviction that there was no other reasonable solution for the situation he was in»). Разумное решение, к которому пришел ребенок 3-4 лет? «Reasonable solution» получаемое от ребенка 3-4 лет и на основании которого решается вопрос о его жизни и смерти… это больше похоже на изощренный цинизм. Те, кто пытается «протолкнуть» эти изменения — неужели они верят, что ребенок, пусть даже в 7-9 лет, а не в 3-4, способен на «Reasonable solution»?

3. Как быть, если ребенок принял это самое «разумное решение», не понимая сущности смерти и ожидая, например, попадания в рай? Католичество, православие, мусульманство, иудаизм осуждают самоубийство, в качестве которого может быть рассмотрена и эвтаназия. Но есть и другие религиозные течения, есть и различные секты. И если ребенку красочно расписать все прелести рая, склонить его к просьбе об эвтаназии будет очень легко.

4. Мне могут возразить, что ключевым в случае принятия решения об эвтаназии будет не мнение самого ребенка, а его родителей, которые представляют его интересы. Что же, согласимся. Но как тогда будет разрешаться вопрос, когда сам ребенок не хочет эвтаназии и просит дать ему возможность жить еще хотя бы несколько месяцев. А родители в это время, как его законные представители, будут настаивать на эвтаназии. Юридически, исходя из общих принципов права, в таком случае должна исполниться воля родителей, представляющих законные интересы своего ребенка. Но как быть, если родители видят законные интересы своего ребенка в прекращении страданий, а сам он с этим не согласен? Будет ли в таком случае эвтаназия проводиться принудительно, вопреки желаниям самого ребенка? Если так, то я назвал бы это глубоким извращением морали и легализацией детоубийства.

5. Дополним ситуацию, которую мы рассмотрели выше. Не всегда законными представителями ребенка являются родители. Правильно ли я понимаю, что в случае принятия подобного закона руководство детских приютов получает возможность распоряжаться жизнью своих подопечных? Учитывая уже существующие прецеденты эвтаназии при депрессии, вырисовываются поистине страшные перспективы. И тут необходимо вспомнить о том, что законными представителями ребенка могут выступать и его родственники-опекуны. Ах, этот злобный дядюшка-опекун, желающий смерти наследника…расхожий штамп бульварного чтива ХIХ века. Правда в классической бульварной литературе справедливость, как правило, всё же торжествовала, и убийца получал по заслугам. Сейчас же, похоже правительство Нидерландов готово предоставить всем «злым дядюшкам и тетушкам» легальный способ умертвить нежелательного наследника. Всего-то и нужно — доказать, что у него депрессия.

6. Вспомним широкие полномочия ювенальной юстиции в Нидерландах. В сочетании с законодательством о детской эвтаназии это дает властям мощный рычаг давления практически на любого человека имеющего ребенка. Мы много говорим о правах человека, о необходимости защиты от диктатуры. Но разве это не диктатура? В случае реализации инициатив министра здравоохранения Нидерландов у любого «неугодного» могут не только отобрать ребенка, но и затем эвтанировать его. Кстати, после насильственной разлуки с семьей, скорее всего, у ребенка действительно будет не самое лучшее психическое состояние, и он действительно будет испытывать «невыносимые психические и нравственные страдания». Так что даже подделывать медицинское заключение будет не нужно.

7. Просчитывались ли последствия от легализации эвтаназии детей с учетом информации о злоупотреблении эвтаназией в отношении взрослых? Просчитывались ли последствия сочетания законопроекта об эвтаназии детей с законопроектом, разрешающим эвтаназию по причине «скуки», «одиночества» и «усталости от жизни» (последний пока что не принят, но время от времени Министерство здравоохранения Нидерландов выступает с публичными заявлениями о необходимости разрешения эвтаназии по причине «скуки» — то есть даже без психиатрических показаний)? Не приведет ли это к тому, что в будущем родители смогут настаивать на эвтаназии здоровых детей, по причине того, что их детям «скучно», «тяжело в социуме» и т.д.?

8. Как именно легализация детской эвтаназии сочетается с нормами:

• ст. 3 Всеобщей Декларации прав человека («Каждый имеет право на жизнь»);
• ч.1 ст.6 Международного пакта о гражданских и политических правах («Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни»);
• и ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание»)?

Эвтаназия взрослых пациентов позволяет формально обойти требования этих международных договоров: нам пытаются доказать, что эвтаназия (даже активная) — это якобы не лишение жизни, а всего лишь помощь в проведении самоубийства. В Нидерландах такая позиция прямо вынесена в название Закона об эвтаназии: «The Dutch Termination of Life on Request and Assisted Suicide», что переводится как «Акт о прекращении жизни и ассистированном суициде».

Однако такая логика не работает в отношении детей. Так как сами они о помощи в самоубийстве не просят. Легализация эвтаназии детей возрастом от 1 года до 12 лет означает, по сути, разрешение на умышленное лишение ребенка жизни, исходя из воли его родителей или опекунов. Извините, но я не вижу ни малейшей возможности примерить это с правовой нормой «Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание». Детская эвтаназия — это умышленное лишение жизни во исполнение воли родителей/опекунов, что прямо нарушает ч.1 ст.2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

9. Министр здравоохранения Нидерландов пообещал, что эвтаназия будет применяться исключительно к неизлечимо больным детям (дословно «suffering hopelessly and unbearably»). Однако, неизлечимость заболевания не означает отсутствия возможности обеспечения пациентам нормального качества жизни. Очень многие заболевания неизлечимы, однако их негативные симптомы могут купироваться при проведении релевантной терапии, а пациенты с ними могут в дальнейшем жить многие годы. Строго говоря, даже сахарный диабет неизлечимое заболевание…

Возможно, кому-то покажется, что я слишком преувеличиваю, но вот пример. В Бельгии (где эвтаназия детей разрешена) эвтаназии был подвергнут 11-летний пациент с муковисцидозом. Хотя это генетическое заболевание и является неизлечимым, при постоянной поддерживающей терапии, средняя продолжительность жизни пациентов может достигать 40-45 лет (мы говорим про среднюю продолжительность, так как широко известны случаи, когда больные доживали до 50, 60 и даже 70 лет). Конечно, такое лечение стоит очень дорого. Например, в России закупка орфанных лекарственных препаратов для лечения муковисцидоза, происходит за счет бюджетных средств по так называемому перечню «14 нозологий». Самостоятельно закупать такие препараты могут очень не многие — в силу их высокой стоимости. В тяжелых случаях легочной формы муковисцидоза возможно радикальное лечение с помощью трансплантации легких. Но очередь нуждающихся в такой трансплантации намного превосходит количество донорских органов.

Всё сказанное выше значит лишь одно — продление жизни при муковисцидозе возможно. Сложно, стоит больших финансовых затрат, но возможно. И решение об эвтаназии детей, которые при целевом лечении могли бы прожить еще многие годы… отдает какой-то уже нечеловеческой (я бы сказал, людоедской) логикой. Такое лечение, конечно, дорого, а в Голландии и Бельгии, как и во многих странах Европы — кризис, но решать проблему с помощью эвтаназии — это просто аморально. Я не просто так вспоминал про диабет. Ведь если следовать подобным курсом, то через несколько лет можно дойти и до эвтаназии детей с диабетом: заболевание неизлечимое, лечение стоит больших денег (это не один лишь инсулин), без лечения пациент действительно испытывает невыносимые страдания… Не исключено, что некоторые родители из маргинального населения предпочтут эвтанировать своих детей больных диабетом, чем тратиться на их поддержку. Так что же, получается Министерство здравоохранения Нидерландов, разрешая эвтаназию детей, не видит в этом ничего предосудительного?

10. Как легализация детской эвтаназии повлияет на развитие системы паллиативной помощи детям? В настоящее время до 3/4 случаев эвтаназии связаны с некупируемым болевым синдромом. Однако проблема боли, как правило, связана с невозможностью пациентов получить доступ к адекватному обезболиванию, а не с неизлечимостью боли как таковой. Способы снять боль есть, но пациент не всегда может получить к ним доступ (кстати, это проблема крайне актуальна и для России, где излишняя строгость законодательства в отношении наркотических анальгетиков приводит к невозможности адекватно обезболить пациента). Таким образом, проблема борьбы с болевым синдромом должна решаться через развитие системы паллиативной помощи, либерализацию законодательства, внедрение новых видов лечения боли (в том числе интервенционных), расширение сети хосписов. Так не случайно адекватно обезболенные пациенты хосписов, получающие психологическую поддержку, в своем большинстве совершенно не склонны заканчивать жизнь самоубийством. И они доживают свои последние дни (которые в некотором случае могут растянуться на месяцы или даже на несколько лет), не теряя необходимого качества жизни и своего человеческого достоинства.

Путь широкого использования эвтаназии, которым идут страны Бенилюкса, иллюзорно простой. Но простой путь не всегда самый правильный. Если эвтаназия начнет применяться массово (а разрешение эвтаназии детей — это явный шаг в указанном направлении), то что произойдет с паллиативной помощью? Станет ли развиваться паллиативная медицина? Будут ли разрабатываться новые методы обезболивания, будут ли открываться новые хосписы? Боюсь, что многие посчитают, что проще эвтанировать пациента, чем думать над этими сложными вопросами (тем более, и научные разработки в области борьбы с болью, и хосписы требуют должного финансирования). Получается, что Министерство здравоохранения Нидерландов рассуждает примерно таким образом: «Есть паллиативный пациент — есть проблемы с паллиативной помощью, нет паллиативного пациента — нет никаких проблем, в здравоохранении тишь да благодать». Но тогда подобная политика начинает как-то уж очень подозрительно напоминать евгенические программы третьего рейха.

В заключение я хочу сказать, что принимать или не принимать закон о легализации эвтаназии детей — это, конечно, внутреннее дело Нидерландов. Но если решение о легализации будет принято, то не стоит больше рассказывать о приоритете прав человека и соответствии своих законов актам о таких правах. Это будет просто лицемерием. В конце концов, право на жизнь — это фундаментальное право человека и против его воли оно не может быть отнято ни у кого, включая ребенка.

Что же касается нашей страны, то я соглашусь с позицией, закрепленной законодателем в ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ»: вместо эвтаназии следует развивать систему паллиативной помощи. При этом еще раз хочу напомнить, что согласно статье 45 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», осуществление любой эвтаназии в России запрещено: как активной, так и пассивной, как в отношении детей, так и в отношении взрослых. Нарушение этой нормы расценивается как уголовное преступление и преследуется в соответствии с Уголовным кодексом.